Идут годы, десятилетия, отделяющие нас от Великой Отечественной войны. но свежи в памяти народной воспоминания о тех далёких днях, когда на земле краснозоренской полыхало пламя жестких кровопролитных боёв.
К осени 1941 года немецкие войска захватили Павелец, Скопин, Верховье, Орёл. В конце ноября банды фашистов, продвигаясь на Елец, чтобы окружить Москву, оккупировали территорию нашего района. В первый же день прихода немцев в райцентр и село Россошное 16 ноября 1941 года были захвачены и казнены несколько человек, в том числе был повешен комсомолец Пальчиков, житель с. Орево, выполнявший роль связного партизанского отряда с воинской частью. В тот же день был казнён коммунист Головин. Почти месяц наш район находился в немецкой оккупации.
Освобождение пришло на нашу землю в декабре 1941 года. В ходе Елецкой наступательной операции Юго-Западного фронта (командующий маршал Советского Союза С.К. Тимошенко) в районе Измалково-Успенское-Россошное попали в окружение были разгромлены ударные соединения 2-й гитлеровской армии - 134, 45 и 95 пехотные дивизии. Елецкая операция обеспечивала южный фланг общего контрнаступления советских войск под Москвой. "Котёл" гитлеровцам устроили две группировки Красной Армии, наносившие удары с севера (Елец-Измалково-Верховье) и с юга (Тербуны-Ливны-Верховье) и закрывшие врагу путь к отступлению.
Первая группировка была образована из частей 13-й армии генерал-майора А.М. Городнянского, а непосредственно ею командовал генерал К.С. Москаленко. Сюда входили: 307 стрелковая дивизии (командир - полковник Г.С. Лазько), 55 кавалерийская дивизия (полковник К.Ф. Финсель), 150 танковая бригада (полковник Б.С. Бахаров), 57 бригада войск НКВД (полковник М. Соколов) и 132 стрелковая дивизии полковника А.А. Мищенко.
С юга наступала особая конно-механизированная группа под командованием генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко (начальником штаба группы был генерал-майор И.Х. Баграмян). В сотав оперативного соединения вошли совершенно свежие части, сосредоточенные накануне в 200 км. за линией фронта в количестве до 20 тысяч человек при 126 орудиях. В составе группы находились: первая гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора И.Н. Руссиянова, 5 кавалерийский корпус (3, 14 и 32 дивизии) генерал-майора В.Д. Крюченкина, 34 мотострелковая бригада (полковника А.А. Шамшина), 129 танковая бригада, 4 и 7 гвардейские миномётные ("Катюши) и 642 артиллерийский полки, а также опреативно подчиненная 121 стрелковая дивизии.
Между двумя сходящимися крыльями советского наступления арьергардом двигались 148 и 143 стрелковые дивизии 13 армии. С воздуха наступление поддерживала 61 авиадивизия полковника В.П. Ухова.
Уже 4 декабря немцами был занят Елец. После этого командование частями Красной Армии решило нанести контрудар по фашистским войскам в районе Ельца. 6 декабря наступление развернули войска 13 армии. 7 декабря оперативная группа фронта нанесла главный удар в тыл елецкой группировки немцев. Наиболее успешно действовали 1-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Руссиянова и 5 кавкорпусом под командованием генерал-майора В.Д. Крюченкина. 11 декабря полки 32 и 3 кавдивизии выбили фашистов из сёл Шатилово и Россошное. В Шатилово был разгромлен немецкий штаб корпуса, командир корпуса генерал Метц бросил свои войска и улетел на самолёте. В Шатилово бойцами было захвачено много военного имущества, несколько сот посылок, приготовленных к отправке в Германию, более 20 ящиков с крестами и другими наградами, два знамени.
К утру 14 декабря части 5 корпуса и 1-й гвардейской дивизии соединились с войсками 13 армии. Фашисты были заперты в треугольнике между Измалковым, Россошным и Успеньем. Пытаясь вырваться из окружения, они шли на всякие уловки: так, южнее д. Давыдово фашистская пехота гнала впереди себя толпу мирных жителей. Но это не помогло. Кавалеристы Крюченкина атаковали фашистов и уничтожили их. Освобождение с. Россошное началось в ночь с 11 на 12 декабря 1941 года. Бой продолжался до рассвета. Было освобождено более двухсот советских пленных, находящихся в церкви. К 9 утра немцев в селе уже не было, остались лежать много убитых солдат и лошадей, брошен был немецкий обоз.
Решающим в последний момент изгнания оккупантов с территории района был бой в ночь на 15 декабря. В этом бою капитан четвёртого миномётного полка "Катюш" В.М. Соломин, спасая подбитую "Катюшу" от захвата врагом, вызвал огонь на себя. Капитан В.М. Соломин и с ним 26 гвардейцев погибли. Но грозная установка не досталась врагу.
Итак, датой освобождения райцентра следует считать 15 декабря 1941 года.
В память о славных героях, погибших в бою при освобождении района в 1986 году на месте их гибели был сооружён монументальный памятник "Легендарная Катюша". А в селе Кривец в братской могиле захоронены 26 гвардейцев капитана Соломина. Есть братские могилы и в других населённых пунктах нашего района.
Отрывок из книги Нестеренко А.И. "Огонь ведут "Катюши"
"13 декабря 14-я и 32-я кавалерийские дивизии вышли в тыл основной группировки противника и должны были оседлать железнодорожную линию и грунтовую дорогу, которые шли из Ельца через Россошное, Верхнюю Любовшу и далее в глубокий тыл врага. Перед дивизиями стояла задача не дать основной группировке противника отойти на запад.
Ночь на 14 декабря для нашего полка, и особенно для его 1-го дивизиона, была самой тяжелой. 13 декабря командиры 14-й и 32-й кавалерийских дивизий во исполнение приказа командира корпуса определили главную задачу своих войск: перерезать железную дорогу и овладеть крупными населенными пунктами Орево и Орево-Петровское.
При этом не придавалось должного значения грунтовому большаку, что шел из Россошного в Верхнюю Любовшу. Эта дорога не была перекрыта. К вечеру 13 декабря полки 32-й дивизии вышли на линию железной дороги северо-западнее Россошного и были нацелены на Орево. К шести часам вечера они подошли к его южной окраине. Полки 14-й дивизии заняли Воронцовку и Елагино.
В это время части противника под напором дивизии Руссиянова стали отходить в сторону Россошного и КраснойЗари. Из Россошного гитлеровцы колоннами двигались на запад вдоль железнодорожной линии и по грунтовой дороге, идущей на Верхнюю Любовшу. Полки 32-й кавалерийской дивизии и дивизион нашего полка, действовавшие под Орево, оказались отрезанными от штаба корпуса и своих тылов.
Из-за крутых оврагов и гололеда машины 1-го дивизиона, автопарка, санитарной части и штаба нашего полка не могли следовать по маршруту 14-й кавалерийской дивизии. И тогда было принято решение — в ночь на 14 декабря 1-му дивизиону занять боевой порядок на большаке, в пяти километрах юго-восточнее Верхней Любовши. Заряженные боевые установки были поставлены в лощине и развернуты вдоль дороги в сторону Россошного. Транспортные машины артиллерийского парка, штаба и санитарной части полка расположились недалеко от огневой позиции. По дороге в направлении Россошного было выслано усиленное боевое охранение во главе с начальником химслужбы полка старшим лейтенантом Н. И. Королевым, смелым и энергичным офицером. Обстановка была неясной. Часов в одиннадцать вечера я проверил боевое охранение и выдвинул его значительно дальше вперед по дороге, которую должна была прикрывать 32-я кавалерийская дивизия...
... Около часу ночи я вернулся в штабную машину, где были комиссар полка Радченко, капитан Соломин (он теперь командовал 1-м дивизионом вместо Добросердова, отозванного в управление кадров фронта), представитель полевого управления фронта майор Кабанов, врач Холманских и мой новый адъютант лейтенант Володя Читалин, прибывший вместо Брызгалова, назначенного командиром батареи.
В машине топилась маленькая железная печка. Все мирно дремали. Я сел поудобнее и тоже прикорнул. Разбудила нас беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Мы выскочили из машины и увидели, что на нас развернутым строем шли немецкие автоматчики. Их цепи были отчетливо видны в холодном голубом свете осветительных ракет, которые фашисты пускали одну за другой. Боевые установки находились в лощине, в недосягаемой для автоматного огня зоне. Мы с комиссаром бросились к ним. Я крикнул ему на ходу:
— Как только заведут моторы, надо рвануть навстречу,смять немецкие цепи и проскочить к штабу 14-й кавалерийской дивизии.
Штаб дивизии находился в деревне Воронцовка, в трех километрах севернее нас.
— Рискованно, командир, — ответил Радченко. — Можем напороться на главные силы. И потом, неясно, в Воронцовке ли сейчас штаб. Надо отходить к Верхней Любовше. Оттуда дадим залп!
Предложение комиссара было разумным и, пожалуй, единственно верным. Подбежав к боевым машинам, я скомандовал командирам батарей отойти на три с половиной километра в сторону Верхней Любовши, развернуть установки и дать залп по атакующим. Пока мы с Соломиным отдавали эти распоряжения, Радченко, как мы и условились, приказал командиру первой установки младшему сержанту Ф. А. Швецову выехать из лощины, развернуть установку и на минимальном прицеле произвести залп.
Огонь боевой машины Швецова был неожиданным для фашистов. Он заставил их отступить. Однако при развертывании установки пулеметной очередью был убит водитель Д. И. Осетров и смертельно ранен младший сержант Ф. А. Швецов. Истекая кровью, он успел выпустить четырнадцать снарядов.
Когда передовой отряд фашистов, испугавшись нашего залпа, отошел и несколько стихла стрельба, я подбежал к телефонному аппарату и связался со штабом 14-й кавалерийской дивизии.
Командир дивизии полковник Белогорский подойти к телефону не смог, трубку взял начальник штаба — старый верный друг майор Шмуйло.
— Докладываю: нас атаковали фашисты! Дорога на Россошное совсем открыта! Передовой отряд противника сбил наше охранение. Атаку отбили, но не исключена новая. Прошу помощи!
— Срочно высылаю эскадрон! — ответил Шмуйло.
Разговор был прерван грохотом залпа нашей отошедшей батареи. Снаряды легли в полукилометре от нас. Именно там, куда отступили фашисты.
Командиру 1-го дивизиона В. М. Соломину и адъютанту В. И. Читалину было поручено силами взвода управления и взвода разведки полка организовать оборону оставшихся подбитых машин, установить связь с майоромШмуйло и вести наблюдение за противником. Начальнику связи полка старшему лейтенанту Н. Л. Романову я приказал срочно протянуть линию связи от Соломина к огневой позиции. После этого мы с комиссаром выехали в район огневых позиций, откуда наша батарея произвела залп. Установки дивизиона там были уже снова заряжены и развернуты в сторону противника.
Как только появилась связь с Соломиным, мы услышали его встревоженный голос:
— Немцы снова перешли в наступление! Мы прикрываемся машинами и пока сдерживаем их. Подбитая установка и несколько машин со снарядами находятся между нами и фашистами. Срочно дайте по нам залп!
Дать залп — значит погубить своих. Но даже такая жертва могла оказаться напрасной. Не было гарантии, что мы сможем вырвать у противника свои снаряды и установку. Требовалась атака. Мы быстро собрали всех гвардейцев, вооруженных автоматами, посадили их на машины. Взяли с собой счетверенные зенитные пулеметные установки, смонтированные на полуторках. Я передал по телефону Соломину:
— Держись! Идем на выручку.
Через несколько минут наш отряд с потушенными фарами подъехал к району, где сражались разведчики и связисты во главе с Соломиным и Читалиным. За 300–400 метров мы спешились и развернулись в цепь. На флангах поставили пулеметные установки и транспортные машины. Замысел атаки был таков: все машины включают фары и движутся вперед, пулеметные установки на ходу открывают огонь, гвардейцы идут в атаку, короткими очередями бьют по противнику, освещенному фарами.
Если до этого темная ночь была нам помехой, то теперь она стала нашим союзником. Внезапно включенные фары более десятка машин, ураганный огонь счетверенных пулеметных установок на флангах и громкое «ура» сделали свое дело — обратили фашистов в бегство.
В этом бою особенно храбро сражался старший лейтенант Н. И. Королев. В рукопашной схватке он уничтожил пять фашистов. Своей отвагой лейтенант воодушевлял гвардейцев, увлекал их в стремительную атаку. Будучи раненным в руку, Королев до конца боя оставался встрою. Отважный офицер потом был выдвинут на должность начальника разведки полка. В 1943 году, уже командуя дивизионом, он пал смертью храбрых.
В этом бою мы не только отбили свои машины, но и захватили трофеи — четыре пулемета, десять автоматов, пять мотоциклов и двадцать велосипедов. Но не радовали нас эти трофеи. Мы потеряли убитыми двенадцать человек, среди них представителя полевого управления фронта майора Кабанова и санитарку Эльвиру Плесум.
Подбитые штабные машины и машины со снарядами мы взяли на буксир и отвели в район огневых позиций. Боевая установка Швецова, погибшего в этом бою, получила серьезное повреждение, и отбуксировать ее не представлялось возможным. На поле боя остались и две поврежденные машины со снарядами.
Разведчики и связисты заняли оборону, а боевые расчеты отправились обратно на огневые позиции. Уже когда стих бой, к нам прибыл эскадрон от майора Шмуйло в составе пятнадцати бойцов. Связь со штабом дивизии была восстановлена, и я сообщил майору Шмуйло о ночных событиях. Он обещал с рассветом выслать усиление.
Мы с комиссаром снова выехали к огневым позициям. У подбитых машин и боевой установки, которые не удалось отбуксировать, с группой разведчиков остались капитан Соломин и лейтенант Читалин. Это место служило и наблюдательным пунктом. Отсюда хорошо просматривалась дорога, идущая в сторону противника.
Уже начало светать, когда мы подъехали к боевым машинам. Через несколько минут меня вызвал к телефону Соломин:
— Товарищ командир! Наблюдаю большую колонну фашистов, не менее двух батальонов. Идет из Россошного и спускается в долину реки, что в трех километрах. Головы колонны не видно. Прошу дать залп. Центр залпа — мост.
— Продолжайте наблюдение, — ответил я Соломину. — Будете корректировать огонь. Доложите командиру дивизии или майору Шмуйло о колонне.
Условия стрельбы были невыгодные. Расстояние — почти предельное. Принимаем решение вначале вести огонь отдельными установками, чтобы экономить снаряды.
Проверив исходные данные, даем залп первой установкой. Соломин вносит коррективы. Даем повторный залп. Соломин передает:
— Хорошо! Огонь!
Третий залп.
— Убавьте прицел на километр, — просит Соломин. Даем залп установкой с уменьшенным прицелом. Слышу доклад Соломина:
— Голова колонны вышла из низины, быстро приближается к нам. Уменьшить прицел. Огонь!
— В голосе Соломина чувствуется волнение. — Широким фронтом идут на нас! Давайте огонь!
— Соломин! — кричу я в трубку. — Переключите меня на Шмуйло!
На том конце провода послышался приглушенный голос начальника штаба дивизии.
— Снарядов мало, — докладываю ему, — вынуждены отходить! Прошу атаковать колонну во фланг.
— Будем готовить атаку. Держитесь, гвардейцы! — ответил Шмуйло.
А Соломин все требовал огня и просил уменьшить прицел.
— Володя! Снаряды на исходе. Подорвите установку! Отходите по линии связи и по ходу включайтесь в нее.
— Вас понял, товарищ командир!
Чтобы прикрыть Соломина и дать ему возможность подорвать боевую машину, я подал команду вести огонь по мере готовности. После этого сам поспешил ко второй батарее. Бежал сзади одной установки, и в это время она дала залп. Реактивной струей меня, как щепку, бросило оземь. Падая, инстинктивно рукавами полушубка закрыл лицо. По гололеду меня отнесло метров на пятнадцать. Поднятый воротник полушубка и ушанка защитили лицо от огня. Весь в пыли и копоти я поднялся с земли. Ко мне подбежал Радченко:
— Глаза целы?
— Все в порядке, — ответил я.
— А Соломин, наверное, погиб... Передал, что их обошли... Просил дать по нему залп. Доложил, что кавалерийская атака захлебнулась. На этом связь оборвалась...
Что же произошло с кавалерийской атакой?
К рассвету майору Шмуйло удалось собрать около полка кавалеристов. В развернутом боевом порядке эскадроны из балок выскочили на равнину. Открытым полем с расстояния около двух километров они пошли в атаку. У фашистов оказалось достаточно времени, чтобы изготовиться к ее отражению. Поэтому, как только наши конники приблизились к колонне на дальность пулеметного огня, гитлеровцы открыли ураганную стрельбу. Продолжать атаку в конном строю было безрассудно. Эскадроны повернули обратно и скрылись в балках.
После неудачной атаки командир 14-й кавалерийской дивизии принял решение на отход. Мы со своим дивизионом и штабом полка остались одни на пути отступающих фашистов, которых неотступно преследовала 1-я гвардейская стрелковая дивизия.
Снаряды у нас были на исходе. Огонь на ближних дистанциях вести было невозможно: местность ровная и установки под уклон в сторону стрельбы поставить нельзя. Фашистские цепи уже вошли в мертвое пространство, и мы не могли поразить их своим огнем. Приняли решение отходить на Павловку и Кривец. Пока организовали вывод на дорогу боевых и транспортных машин, первая снявшаяся с огневой позиции батарея проскочила поворот на Кривец и пошла дальше через Верхнюю Любовшу на запад, прямо в тыл к фашистам.
Уполномоченному особого отдела Я. Г. Оганезову было приказано любой ценой вернуть батарею. После того как Оганезов уехал, я попросил комиссара Радченко выехать в Верхнюю Любовшу к мосту и обеспечить движение отходящих машин по верному маршруту. Сам же решил оставаться на огневой позиции до тех пор, пока не уйдет последняя машина. Оганезов сумел выполнить поручение: вовремя вернул батарею.
На грузовой машине, оставленной для меня, мы с водителем замыкали колонну. Когда наши машины у моста повернули влево на Кривец, фашисты вышли на холм при въезде в Верхнюю Любовшу. Они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. К нашему счастью, дорога на Кривец проходила в низине, и пулеметным огнем простреливались лишь верхние части кабин.
По пути в Кривец, в Павловке, мы встретили командира 14-й кавалерийской дивизии полковника Белогорского и начальника штаба майора Шмуйло.
Увидев нас, Шмуйло на лошади быстро подлетел к нам:
— Ну как, гвардейцы, живы, здоровы? Все машины вывели? Потери большие?
— Сергей Трофимович, сами-то мы живы, здоровы, — ответил я.
— А вот многих замечательных гвардейцев потеряли. Одна боевая установка и две машины со снарядами остались на поле боя.
— Очень жаль, — сочувственно сказал Шмуйло.
— Но не падайте духом. Машины и боевую установку отобьем! Немцы бегут, их здорово жмут наши с фронта. Штаб корпуса идет в Кривец...
В Кривце мы застали генерала Крюченкина и полковника Зубанова с их штабами и подробно доложили о всех событиях ночи и дня.
— Снарядов нет, — сказал генерал. — Тылы наши отрезаны отступающими фашистами.
В Кривце в это время кроме штабов Крюченкина и Зубанова были 14-я кавалерийская дивизия и 1-й дивизион нашего полка. У нас оставался только неприкосновенный запас снарядов на один-единственный залп.
Через некоторое время разведка донесла, что в Верхней Любовше сосредоточилось большое количество гитлеровцев. По всем признакам там был организован привал. Мы с Радченко выехали в ближайший хутор. С его окраины хорошо наблюдалась Верхняя Любовша. Она действительно была забита немцами. Видно было много машин, обозы, дымящиеся кухни. По всей вероятности, после ускоренного ночного марша гитлеровцам удалось оторваться от преследовавших их наших войск. Цель — лучше не придумаешь.
Я срочно послал офицера к генералу Крюченкину и полковнику Зубанову с просьбой разрешить залп по Верхней Любовше хотя бы одной батареей. Одновременно приказал готовить дивизион к выходу на огневую позицию. Вернувшийся из штаба корпуса офицер сообщил, что генерал Крюченкин и полковник Зубанов категорически запретили вести огонь и приказали, организовав наблюдение за противником, мне и Радченко прибыть в штаб. Когда мы прибыли к генералу, он объяснил нам:
— Большие силы противника идут двумя колоннами по дорогам справа и слева от нас. Мы вынуждены притаитьсяв балках Кривца, занять круговую оборону. Тылы наши отрезаны, в частях очень мало боеприпасов...
Зубанов добавил, что сейчас мы должны все установки поставить в аппарели, организовать круговую оборону Кривца.
К нашему удивлению, фашисты, двигаясь колоннами по дорогам на расстоянии двух — четырех километров от нашего расположения, разведку не выслали и нас не обнаружили. На вторые сутки была установлена связь с Руссияновым, и мы стали проявлять активность. Нам было разрешено дать несколько залпов одиночными машинами по отходящим колоннам.
Третий дивизион нашего полка под командованием капитана П. М. Худяка следовал на Кривец через рубеж, где совсем недавно героически сражался первый дивизион. Здесь, около боевой машины, которую так и не удалось захватить врагу, пали смертью храбрых командир дивизиона В. М. Соломин, адъютант В. И. Читалин, командир батареи М. Б. Левит, командир зенитной батареи И. Д. Аристов, командир зенитной пулеметной установки А. Б. Дакулин и другие.
16 декабря в Кривце мы с почестями похоронили героев. Над могилой павших гвардейцев мы поклялись отомстить фашистам.
— Жизнь наших товарищей дорого обошлась врагу! — сказал комиссар Радченко. — От залпов наших дивизионов только под Россошным противник потерял сотни солдат и офицеров, более трехсот машин и двухсот повозок. Мы должны еще теснее сплотить свои ряды! Смерть фашистским оккупантам!..
Гремит прощальный салют. Руки гвардейцев сжимают скорбную горсть мерзлой земли...
В этот тяжелый для нас день части 1-й гвардейской стрелковой дивизии выбили противника из Россошного и овладели Верхней Любовшей. Часов в двенадцать к нам в Кривец прибыли тылы полка, ранее отрезанные противником. Нам было доставлено 8 тонн горючего, продовольствие и 770 снарядов М-13.
Наши войска, принимавшие участие в разгроме елецкой группировки врага, выходили на рубеж Нижняя Любовша, Ливны. За десять дней было освобождено свыше четырехсот населенных пунктов, в том числе города Елец и Ефремов.
Фашисты потеряли здесь двенадцать тысяч убитыми и ранеными. За эти десять дней наш полк, поддерживаядивизии корпуса, прошел с боями по тылам немецких войск более двухсот километров. Елецкая группировка фашистов была разгромлена"
За 28 дней оккупации района немцами были убиты, замучены и повешены 151 человек мирных жителей. Два года и восемь месяцев Краснозоренский район находился в прифронтовой полосе. На его территории немцы продолжали сбрасывать бомбы, разрушая общественные здания, железнодорожное полотно, усадьбы колхозов и совхозов. Были разрушены и сожжены 460 общественных построек, более шестидесяти зданий школ и больниц, уведено около 700 голов скота, 7 тысяч голов птицы, отобрано у жителей 778 тонн хлеба, ограблено 2500 хозяйств колхозников. Материальный ущерб, нанесён оккупантами району, превысил 50 млн. рублей в масштабах довоенных цен.
В августе 1943 года, после разгрома немецких войск на Орловско-Курской дуге, линия фронта далеко отодвинулась от границ района. Жизнь становилась спокойнее, но похоронки с фронта продолжали поступать.
Давно закончилась война, но в памяти краснозоренцев навечно остаются подвиги их земляков, многие из которых отдали жизни за свободу и независимость Отечества. По данным райвоенкомата, в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны участвовали почти семь тысяч жителей района. Из них погибли и пропали без вести около четырёх тысяч человек, вернулись с фронта инвалидами 342 воина, боевых наград удостоены 800. за выдающиеся заслуги по защите Отечества восемь краснозоренцев удостоены звания Героя Советского Союза. Это:
- АДОНЬЕВ ДМИТРИЙ НИКИТОВИЧ. Родился в 1921 году в д. Кукуй. В армию призван 15 июня 1941 года. В Великой Отечественной войне с августа 1941 года - командир миномётного расчёта на Сталинградском, 1-ом Украинском фронтах. Звание Героя советского Союза присвоено 22 февраля 1944 года.
- АНОХИН ИВАН ФЁДОРОВИЧ. Родился в 1902 году в селе Пол-Успенье. В армию призван в 1941 году. В Великой Отечественной войне с февраля 1943 года - заместитель командира стрелкового батальона по политчасти на Центральном и 1-ом Белорусском фронтах. Звание Героя Советского Союза присвоено капитану Анохину 15 января 1944 года. После войны служил в Советской Армии.
- КАПУСТНИКОВ НИКОЛАЙ ИЛЬИЧ. Родился в 1922 году в д. Нижняя Любовша. В армию призван в 1941 году. окончил военно-летное училище в 1943 году. В Великой Отечественной войне с 1 ноября 1943 года - командир авиаэскадрильи на 1-м и 4-м Украинских фронтах. . Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно 29 июня 1945 года. Похоронен в Польше с. Гладовице.
- НОВИКОВ КОНСТАНТИН АФАНАСЬЕВИЧ. родился в 1919 году в д. Орлово-Медвежье. Окончил военную школу лётчиков в 1940 году. В Великой Отечественной войне с 22 июня 1941 года - старший пилот-истребитель на Южном, Центральном, 2-ом Белорусском фронтах. Звание Героя Советского Союза присвоено 1 мая 1943 года.
- ОВСЯННИКОВ ДМИТРИЙ НИКИТОВИЧ. Родился в 1923 году в д. Нижняя Любовша Орловской области. В армию призван в декабре 1940 года. Окончил Качинскую авиационную школу лётчиков в 1942. В Великой Отечественной войне с 1943 года - командир звена штурмового авиационного полка на Сталинградском, Южном, 4-ом Украинском, 3-ем Белорусском фронтах. Звание Героя Советского Союза присвоено 19 апреля 1945 года.
- ПАРАХИН ЕФИМ ДАНИЛОВИЧ. Родился в 1913 году в с. Успенье Орловской области. В 1935 году окончил Тамбовскую школу пилотов гражданского воздушного флота. В Великой Отечественной войне с августа 1941 года - командир звена на Сталинградском, Центральном, 1-ом Белорусском фронтах. Звание Героя Советского Союза присвоено 29 июня 1945 года.
- РОЛИН НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ. Родился в 1914 году в селе Пол-Успенье. В армию призван в 1939 году. Окончил Харьковское военно-авиационное училище. В Великой Отечественной войне с 13 октября 1941 года - штурман эскадрильи на Ленипнградском, 3-ем Белорусс5ком фронтах. Звание Героя Советского Союза присвоено 29 июня 1945 года.
- КУЛИКОВ ВИКТОР ГЕОРГИЕВИЧ. Родился в 1921 году в с. Верхняя Любовша. После окончания школы призван в армию. В 1941 году на различных командных должностях на Юго-Западном, Калининском, 1-ом Прибалтийском, 2-ом Белорусском фронтах. После войны окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу, академию им. Фрунзе, Военную академию Генерального штаба. Звание Героя Советского Союза присвоено 3 июля 1981 года. Маршал Советского Союза.
Версия для слабовидящих
